Предыдущая глава: http://proza.ru/2021/05/26/722
Казак, давеча пивший с Антипом в постоялой избе, пошевелил косматой головой. Как вчера он уронил голову на столешницу, так и проснулся сидя утром. Буд-то и не шевелился вовсе.
Рядом на лавке спал второй.
- Слышь, Никодим. Давай, подъем, - толкнул он в бок спящего на лавке товарища, - купчина-то ловчее нас оказался. Подпоил нас, а когды мы к рассвету сморились, сам убег глядеть шкуры у Антипа. Подымайся говорю. Айда до Антипа, а то упредит нас купец.
Никодим проснулся, присел на лавку, потряс головой.
Взял со стола крынку, перевернул ее. Оттуда упало ему на ладонь несколько капель браги. Он слизнул их с ладони, и проговорил, - Ловок купец шельма. Вот пострел! Везде поспел! Сейчас мы ему торг-то испортим.
Оба служивых, взяв с печи высохшие мешковины, и накрыв ими головы и плечи от моросящего дождика на улице, вышли из избы.
Постоялый двор, где остановился Антип, находился на окраине.
Меся весеннюю грязь Никодим и Еремей поплелись по обочине дороги. На встречу им заходил обоз. Лошади были уже запряжены в телеги, рядом с которыми шли гужевые люди, палками, на ходу, очищая налипавшую грязь на колеса.
- Откель и куды служивые? – поинтересовался Еремей.
- Из Казани до Тобольску, - ответил встречный стрелец.
- А мы на Казань из Тобольска. Как дорожка за камнем? – спросил Никодим.
- А не лучше, чем тут, - показывая налипшую грязь на сапогах, устало усмехнулся стрелец.
Обоз прошел, и казаки, перепрыгивая через колеи, нарезанные колесами телег, перешли на другую сторону дороги.
- Что-то саней Антиповых не видать, - подняв жердину на плетне, и проходя на постоялый двор, удивился Ерема.
- Печь растапливают, видишь, дым-то какой черный валит, знамо в хате они, - успокоил друга Никодим.
***
Лошади, кое как дотянув сани до леса, устало принялись топтаться и пятиться.
- Дальше надобно пешком уходить, - поправляя прядь волос, и присев на сани, устало проговорила Яна, - по такой грязюке нам с санями не пройти. Забирайте заплечные корзины с едой, и уходим до Тобола. Там по воде уйдем с какой ни будь оказией.
- Да, влип Антип, - распрягая свою лошадь, вздохнул отставной десятник.
- Сам виноват, нечего было шкурами бахвалиться.
- Так от куда же я знал, что купец разглядит их. А опосля, еще и уличит в воровстве нас. И надо же было повстречаться нам с обозниками из Березова. Теперь розыск учинят. Всю жизнь прятаться от людей будем.
- Не будем, от ворожила я купца. Он до зимы свое имя не вспомнит, не токмо про шкуры. Я настойку ему подала с беленой, думала отхлебнет и успокоится, а он всю крынку взял с горяча, да и выпил…
***
Никодим, отворив дверь обомлел. У печи возился купец, который, швыряя шкуры в печь, жег свое добро приговаривая, - гори, гори ясно, чтобы не погасло….
Еремей вырвав из рук купца оставшиеся шкурки, и оттолкнув его от печи, закричал, - ты, что Пантелей, ополоумел?
Но купец, взглянул на казака сумасшедшими глазами, и протянув руки к шкурам, завопил, - отдай, они прелые, их пожечь надобно! В них блохи завелись!!!
- От жадности с ума спятил, - присев на лавку, и глядя на ополоумевшего купца, - злорадно усмехнулся Никодим.
А купец, сидя на полу, рылся в своей собольей шапке, и давя блох, которых видел только он, причитал, - блохи, блохи, в печь их, в печь…
***
Иван остановил коня у самой переправы.
Жизнь тут кипела. На больших и малых лодках переправлялся пеший народ. От берега до берега был натянут канат, и на большом плоту, перевозили лошадей с телегами.
- Мы не переплавляться, лодочкой бы обзавестись, нам по течению спускаться, любая пойдет,- обратился Иван, к одному из паромщиков.
- Таки нету-ти, все заняты, -ответил он.
- Коней поменяю, деньгу дам, - пояснил Ваня.
- Мужик, взглянув на коней, уточнил, - со сбруей, с седлами отдаешь?
- Да,
- Пошли за мной. Захарий только что законопатил баркас. Тяжелый он, а места в нем мало. Может и обменяешь.
Сговорились быстро. Четырехвесельный баркас был действительно тяжел и неуклюж для перевозки людей. Так как если посадить в него наемных гребцов, места для пассажиров оставалось совсем мало. Овчинка выделки не стоила. Скорее всего его использовали для перевозки сена с берега на берег. И мужик по имени Захарий с радостью согласился поменять его на лошадей. Тем более, что сверху давали две бухарских монеты.
Иван с Юсупом перенесли вещи и оружие в баркас. Юсуп остался охранять добро, а Ваня пошел по берегу менять свои десять беличьих шкурок на еду в дорогу.
Подошел Захарий и протянул Юсупу деревянный черпак, деревянную киянку и клин.
- Возьми уважаемый, пригодиться воду отчерпывать, да борта проконопачивать. Баркас-то я законопатил, но вдруг течь небольшая образуется в дороге. Просмолить бы его по новой, так вам некогда же ждать. Не желаю, чтоб поминали меня плохим словом.
- Кабы не клин, да не мох, так бы плотник издох, - принимая инструмент, усмехнулся Юсуп, вспомнив поговорку.
- Кудой путь держите?
- В Тобольск Захарий, а там далее на Край Земли.
- Далеко, но баркас выдюжит. Волну он держит. Но парусит шибко, коли ветер на встречу, к берегу приставайте, ждите попутный, супротив ветра вдвоем не выгрести вам даже по течению. А вот от непогоды под навесом можно укрыться.
К берегу спустился Иван с заплечным мешком.
- Разжился харчами. Прыгай в баркас мурза Юсуп, отходим.
Мужики, помогли столкнуть баркас, и Ваня с Юсупом устремились в путь.
Захарий еще долго смотрел на свой баркас, и когда он скрылся за поворотом, повернулся к лошадям. Погладив по морде одну из них, он прислонившись щекой, тихо проговорил, - Мурза Юсуп. Не уж то сам царевич наследник Сибирского Ханства меня лошадками одарил. Темное дело это, царевич не должон без свиты быть, знамо таится от кого-то.
Продолжение следует: http://proza.ru/2021/07/01/1333